Общая психопатология. Том 1 - Евгений Васильевич Черносвитов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гностическая феноменология ничего общего не имеет ни феноменологией Платона и классиков немецкой философии, ни с феноменологией экзистенциалистов. Гностики переняли феноменологию Конфуция, изложенную в «Книге перемен» («И цзин»). В этой системе феноменология разворачивается между двумя ноуменами – Инь и Ян. Женским и мужским началами. Добром и Злом. Манихейство гностиков именно от этой изначальной двойственности бытия и сознания. Психиатрические феномены амбивалентность и амбитендентность, а также психофизиологические феномены бидоминатности и бимодальности А. А. Ухтомского также, скорее всего, производные Инь и Ян (об этом ниже). В философии Конфуция мир расколот на женское и мужское. В нем все остальное: пространственно-временные параметры, и даже бытие и ничто – все одно: или Инь, или Ян. Поэтому, «самый холодный день зимы это первый день весны». Вселенная равна атому. Линия горизонта проходит через субъекта, его наблюдающего. Самый высокий, равен самому низкому. Самый добрый – самому злому. И т.д., и т. п. Наиболее доступно феноменологию Конфуция – гностиков можно представить, на наш взгляд, через гениальный опус трагически одаренной личности – Отто Вейнингера (подробнее см. ниже) «Пол и характер». А также через поэтические образы Марины Цветаевой (подробнее ниже в соответствующих разделах книги).
Функциональная асимметрия – понятие, разработанное нами совместно с нейропсихологами и нейропсихопатологами Т. А. Доброхотовой и Н. Н. Брагиной. Правильная дефиниция «мужского» (левого, Ян) и «женского» (правого, Ин), в применении к духовному (психике, сознанию, душе) не количественная и не качественная. Она – функциональна. Чем функционально асимметричен человек, тем он выше в своей духовности, тем больше в нем витальной силы. Функциональная симметрия означает смерть. Все посмертные маски – функционально симметричны. Сама жизнь и смерть человека охватываются формулой функциональной асимметрии. Так, в строго научном смысле можно говорить о формуле смерти. 30 лет нами совместно с лабораторией Института нейро-хирургии им. Н. Н. Бурденко, возглавляемой Т. А. Доброхотовой и Н. Н. Брагиной, разрабатывается эта тема. Выпущено в свет ряд монографий и названными учеными и нами. Последняя наша монография так и называется «Формула смерти» (Е. В. Черносвитов. «Формула смерти». М. Изд-во «РИЦ МДК», 2004 См. также рецензии по поводу «Формулы смерти»: А. Д. Королев. «Тайна жизни». Вестник РФО. №3. 2004, стр.132 и Ю. М. Хрусталев. «Формула или философия смерти?» Философские науки. №5). Для нас понятие духовности как общая психопатология может быть раскрыто, если методологией будет являться феноменология функциональной асимметрии. Именно функциональная асимметрия позволяет феноменологии стать воистину строгой наукой, не теряя ни содержания, ни смысла познаваемых феноменов духовности. В течение тридцати лет, шаг за шагом мы исследовали общую психопатологию методом функциональной асимметрии и публиковали результаты в журналах «Вопросы философии», «Философские науки», «Вопросы психологии», «Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова», в материалах конференций, симпозиумов и съездов философов, психологов, психиатров, терапевтов и социологов. В сборниках Института социологических исследований АН СССР совместно с Философским обществом СССР, Всесоюзным Обществом невропатологов и психиатров. В сборниках международных Конгрессов. В этой книге подводится итог нашим исследованиям общей психопатологии.
Часть 1. Теоретико-культурные основания «Общей психопатологии» как отдельного предмета познания духовности
Глава 1. Персоналии и гипотезы
«Три вещи не перестают волновать меня: 1) Почему не все люди гении? 2) Почему есть врожденные преступники? 3) Что такое однояйцовые близнецы?
(Френсис Гальтон)
А) Френсис Гальтон и теория вырождения
Гальтон, Фрэнсис [Galton] (1822—1911) – английский психолог и антрополог. Один из создателей биометрии, дифференциальной психологии, метода тестов, евгеники.
Стремясь объяснить индивидуальные особенности людей, Гальтон ввел в психологию и антропологию понятие наследственности. Проанализировал ряд биографий выдающихся людей, пытаясь выяснить степени их родства. Из этих исследований сделал вывод, что интеллектуальные способности в значительной степени определяются наследственными факторами. Результаты исследований изложены в книге Наследование таланта (Hereditary Genius, 1869), заложившей основы дифференциальной психологии.
В работе Исследования человеческих способностей (Inquiries into Human Faculty, 1883) Гальтон впервые пришел к идее вырождения (мутации) и описал ее психопатологию. Скорее интуитивно идея вырождения привела его к евгеническим взглядам. Но, евгеника была для Гальтона, как ни странно это прозвучит, абстрактной идеей. Во-первых, не было технологий (генной инженерии) улучшения рода человеческого. Во-вторых, Гальтон даже не осознал, что хорошее происхождение (буквальный смысл евгеники) имеет свою психопатологию.
Открытие дактилоскопии, как метода идентификации, того факта, что один палец одного человека может оказаться идентичным пальцу другого человека в отношении 1:4. Если же брать отпечатки всех десяти пальцев, то получалось невероятное число вариантов: 1: 64000000000. (Монография «Отпечатки пальцев» была издана в 1892г.), могло навести на мысль об аутоидентификации. Но идея идентичности личности самой себе, как феномен субъективности, имплицитно содержалась уже в идеи дактилоскопии.
Все современные методы тестирования личности, как и многие технологии психометрии разработаны Гальтоном. Тот же метод Роршаха, или идея MMPI.
P.S. В 1980-ые годы в СССР был запущен многим известный MMPI. В нашей стране вскоре появились его модификации – Л. Н. Собчик и Ф. Б. Березина. В МГУ им. М. В. Ломоносова уже активно функционировала кафедра, не понятная ни врачам, ни психологам не только в нашей стране, но и в мире – Блюмы Вольфовны Зейгарник – Патопсихологии. Кафедра выпускала специалистов… неизвестной профессии! Реакция практикующих врачей всех профилей, от гинекологов и дерматологов, до психиатров была однозначной – психологов и патопсихологов в клинику не пускать! Но они, маленькими, малозаметными ручейками стремились в наше могучее общество тестировать, кого только смогут: от пациентов до сотрудников ВУЗов и простых рабочих. Вышла книга известного советского социолога Овсея Ирмовича Шкоротана «Рабочий и коллектив»… Наконец на арене появился профессор Игорь Семенович Кон со своей перверсной сексологией, а затем и с книгой о половом воспитании ребенка (купание родителя с ребенком противоположного пола вместе голыми – компиляция с аналогичной книги американского психолога… Я пишу это не со слов, и всех, названных личностей знал лично, с Игорем Семеновичем и Овсеем Ирмовичем был в друзьях. Кстати, Овсей Ирмович – единственный из авторитетнейших социологов нашей страны, активно поддержал мою социальную медицину, опубликовав ее «манифест» (мою статью) в журнале «МИР РОССИИ 1—2005. Социология Этнология, том XIV. Больше того, он стал содействовать в открытии в РАН Института Социальной Медицины, нас поддерживали некоторые академики РАН… А помешал в открытии Первого в Стране Института Социальной Медицины мой друг академик Игорь Семенович Кон! Откровенно сказал: «Ты, Женя, гомофоб! Я подниму против тебя всех гомосексуалистов и лесбиянок Сибирской Академии Наук и вывесил статью на своем сайте (может и сейчас она еще весит. Там, буквально, следующее: «Ужас! Психиатры хотят править страной и решать, кто нормальный, а кто ненормальный!»). Кон победил. Институт не открылся! Тем не менее, мы продолжали дружить. Игорь Семенович Кон, незадолго до смерти активно поддержал монографию моей аспирантки Екатерины Александровны Самойловой «Пенитенциарная психология», которую Катя в благодарность посвятила именно Кону! Я думаю, Игорь Семенович не так уж боялся «власти над обществом» психиатров, как готовил почву, чтобы эту власть захватили сначала гомосексуалы, а потом (что сейчас и происходит!), вообще, первертные субъекты! Признаюсь, что первая книга И.С.Кона по сексологии вышла только благодаря мне! Директор института Философии АН СССР, академик Людмила Пантелеевна Буева, как-то, протягивая мне рукопись Кона,
